Москва испокон веков была городом крупным, торговым. А в крупных городах, знамо дело, одни богатеют, другие разоряются. Судьба, что тут скажешь… И не важно, в каком веке ты живёшь — XIX или XXI.

Легенды старой Москвы

Журнал: Все загадки мира №18, 3 сентября 2018 года
Рубрика: По городам и весям
Автор: Евгений Лазарев

Беречь и хранить

На Остоженке с 1835 года стоят здания Провиантских складов. Их прямым предназначением всегда было хранение. На месте зданий Провиантских складов когда-то располагались Остоженские государевы конюшни. Понятно, что и это учреждение тоже было связано с сохранением: здесь холили и лелеяли царских лошадей, хранили заготовленное для них сено.
На прилегающей территории, ограниченной Садовым кольцом, рекой и улицами Воздвиженкой и Новым Арбатом, проживало больше коллекционеров, чем в любом другом районе Москвы. И что самое главное, значительная часть собранных ими ценностей хранится здесь же — в Музее изящных искусств и Российской государственной библиотеке. И даже самое старое дерево Москвы — 200-летний дуб по прозвищу Филимон — растёт здесь, на углу Сивцева Вражка и Гагаринского переулка.
Так что положено в этих местах все беречь и хранить. А того, кто правил этих не соблюдет, может постичь тяжкая кара. Вот что рассказывает об этом одно из московских преданий. Во времена Анны Иоанновны известный московский юродивый Тимофей Архипович предсказал знатным и богатым Нарышкиным, что их род не пресечётся до тех пор, пока в их семье будет храниться его борода. После этого Нарышкины глаз не спускали с бороды, хранили её в особом ящике на шёлковой подушке.
В начале XIX века эта реликвия оказалась в семье Ивана Александровича Нарышкина, сенатора, тайного советника. В петербургском обществе Иван Александрович был известен своей учтивостью и общительностью. Этим и воспользовалась одна ловкая француженка, владелица модного магазина. Войдя в число хороших знакомых Ивана Александровича, она наловчилась получать модные парижские новинки без уплаты пошлин. Вскоре её поймали на неблаговидном занятии, и это перечеркнуло карьеру её покровителя. Пришлось Ивану Александровичу, с семьёй перебираться в Москву, оставив службу.
Здесь Нарышкины обосновались в роскошном особняке на Пречистенке, 16 и зажили привычной им жизнью. Но беда была в том, что во время переезда из Петербурга исчезла борода Архиповича. Не сберегли! После этого начало сбываться пророчество юродивого. На дуэли, возникшей из-за пустяка, погиб старший сын, надежда семьи. Ещё один сын и дочь ушли из жизни бездетными. Единственный внук от третьего сына имел лишь дочерей…

Не скупись!

А на другой территории — между Цветным бульваром, улицами Неглинной, Никольской, Садовым кольцом и рекой — наблюдалась совсем иная картина: в этих кварталах жизнь всегда бурлила, не стояла на месте — не удержишь. Во времена Петра I Мясницкая улица получила статус царской дороги: по ней Пётр ездил в любимое им Лефортово. И поездки эти сопровождались гуляньями, маскарадами, фейерверками и другими потехами. Трата казны — и только. Так и повелось с тех пор, что денег тут в руках не удержишь.
В доме на Мясницкой, напротив почтамта, в 1812 году сразу после ухода французов поселились старики Кусовниковы — муж и жена. Это были очень состоятельные, но скупые люди, они даже не держали никакой прислуги. Их дом принадлежал прежде одному из московских масонов и сохранил от прежнего владельца свою необычную обстановку. Новые владельцы, войдя в одну из зал, обитую чёрным, со скелетом в углу и иероглифами на стенах, так оробели, что не стали осматривать другие комнаты. Из суеверного страха они решили заколотить двери, ведущие туда. Ну да ладно… Главной жизненной задачей супругов было сохранение собственных капиталов. Кусовниковы жили как отшельники, если и выходили из дома, то только ночью. Как-то раз летом, собравшись в свою подмосковную деревеньку, несчастные богачи решили спрятать деньги в печной золе в дворницкой. Вернувшись домой, они с ужасом увидели, что дворнику как раз вздумалось зачем-то затопить печь. Огонь, конечно, сразу залили, но всё же часть денег сгорела, а другая попортилась от огня и воды. Несчастный Кусовников так и умер в хлопотах о замене испорченных огнём денег.

Нищий миллионер

В 70-х годах XIX века посетители одного из трактиров в Большом Черкасском переулке частенько видели сидевшего в углу нечесаного и небритого старика в оборванной одежде. Он ежедневно сидел на своём месте с 12 до 17 часов, питаясь бесплатными остатками вчерашней каши и чаем за 6 копеек.
Это был владелец дома, в котором располагался трактир, купец первой гильдии Григорий Никонович Карташёв. В огромном здании он занимал три малюсенькие комнатушки на первом этаже, в которых ютился со своим слугой дворником Квасовым — единственным человеком, которому он доверял безоглядно.
Надобно сказать, что Григорий Никонович был самым богатым человеком в Москве, его состояние насчитывало около 40 миллионов рублей. Ежедневно в трактир к нему приходили с целью получения кредита самые богатые и известные люди Москвы. Вздорный старик предлагал пришедшему заказать чайку. Случалось, заёмщик заказывал чай не за 6 копеек, а за 30 или просил вино и закуску. Такого Карташёв прогонял как слишком большого мота и, стало быть, ненадёжного партнёра. Зная это, пришедший к Карташёву богатый купец или барин-делец курил копеечную сигару и пил чай за 6 копеек, а потом занимал под вексель десятки тысяч рублей.
Не одно десятилетие вёл Карташёв подобный образ жизни, и удалось ему прожить достаточно долго — 75 лет.
Но в 1879 году в Москве произошло нечто странное — случился падёж богачей. За последнюю неделю января умерло сразу четверо самых богатых людей Москвы, среди которых оказался и Карташёв.
Его смерть взволновала всю Москву: шутка ли дело, ведь многие были у него в руках, заложив свои дома или имения. Поэтому полиция стала не мешкая разбираться с наследством нищего миллионера. Это оказалось нелегко. В его комнатах, покрытых слоями пыли, — в мебели, за обоями, в отдушинах — найдены были пачки кредиток, векселей, банковских билетов. Главные капиталы, как предполагалось, хранились в тайниках. Например, в огромной печи, к которой было прилажено устройство вроде гильотины на случай, если туда заберётся злоумышленник. После того как дворник Квасов отключил механизм, через печь, а далее через узкие лазы и щели самый щуплый полицейский добрался до трёх железных ступеней, которые вели во мрак и сырость подземелья. Дальше двигаться он не решился.
В другой тайник полицейские проникли через дверь на антресолях, затем долго шли ощупью по каким-то коридорам, а под ногами постоянно шуршало что-то мягкое и скользкое. Когда зажгли свечу, стражи порядка были поражены: везде висела меховая одежда, съеденная молью. Клочки меха толстым слоем покрывали пол. Подвели итог полицейскому расследованию, и выяснилось, что в доме Карташёва было собрано денег на сумму миллион рублей. Куда подевались остальные миллионы, так и осталось загадкой.
Конечно, можно предположить, что до полиции деньги успели изъять или наследники — сестра с мужем, тоже миллионеры, — или тот же Квасов. Но, как бы там ни было, огромные капиталы Карташёва так и не всплыли больше никогда и нигде, даже спустя много лет…