Где мастерство советского кинематографа использовано для успешной передачи элементов жанрового кино подсмотренных в продукции массово просмотренных гражданами той страны в ленинских комнатах и залах собраний за предыдущие 4-5 лет. Тут и преимущественно ночная съёмка из триллеров, сцены ужасов и мистики, лёгкая эротика, восточные драчки.

Всё это замешено на сюре сюжета, сюре уже привычном для кинопроизводства поздне-Советского кино, когда на экране был или гипер-реализм(чернуха) или сюр. Причём сюр сугубо отечественный, сильно отличный от подобно-поименованного зарубежного.

И конечно музыка. Музыка Чистякова современна фильму по созданию но отлична от общей волны, что попсы, что совкового рока. Она сугубо индивидуальна и делает фильм процентов на 30. В моменты когда её нет действие, весьма динамичное в основном, провисает — эпизоды засады на квартире.

Говоря об одной из основ фильма — мастерстве Советской кинематографии — выделю актёрскую игру Виктора Степанова — его игра в роли придуркуватова «казака» сильна отлична от предыдущих ролей, чем и интересна.

Сплав музыки, энергичного действия, ярко выписанных элементов привлечённых из зарубежного кино 80х, поданный с мастерством оставшимся от Советской киношколы и сформировал вкус зрителя кино РФ который впоследствии будет в восторге от «Папа сдохни» и «Спайса». Вот только сдаётся мне что это был стёб… а шутка вышла из под контроля.

Как не смотревший фильм в возрасте восприятия лишь ярко-красочной обёртки и поэтому не испытывая современных состоянию просмотра ностальгических воспоминаний:

3 из 10

Невозможно без превосходных эпитетов и терминов описывающих высочайшие достижения людской жизни говорить о массовом подвиге в большинстве своём гражданских людей ушедших добровольцами в конце июня — начале июля 1941 года в истребительные батальоны и полки народного ополчения, в первую очередь Москвы и Ленинграда. Подвиг их настолько беспределен в своей искренней самоотверженности, что заслуживает описания и воспроизведения с максимально возможным творческим порывом, я бы даже сказал надрывом от авторов, выраженный в в отточенности кино-языка во всех его проявлениях — будь-то актёрская игра или работа осветителей. Для создания понимания у зрителя эпической исключительности разбираемого в картине сюжета.

Это не об этом сериале, в котором на общем фоне уныния так же мало-выразительно существует подмножество персонажей. Что-то говорят, что-то делают — мельтешат перед глазами — сюда-туда, туда-сюда. Знакомство с каждым из них начинается с упаднической, почти пораженческой истории общения, происходящей после объявления о наборе добровольцев в полки народного ополчения. Каждый второй из персонажей «с душком» — что тоже не способствует созданию монолитного образа происходящего. Сразу видно что авторы не прониклись и не понимают смыслов и идей стоящих за столь великим событием. И что из смыслов они понимают — то и выкладывают на экран — мелкие душонки, снимают о мелких душонках — в стиле «я так вижу» и «все же знают».

Авторы не понимают почему даже отдельным эпизодам ВОВ придавался экзистенциальный смысл творцами в СССР: «Проверка на дорогах», «Они сражались за родину», «Восхождение» или придавался вид реалистичной мифичности: «Аты-баты шли солдаты», «Горячий снег», «Отряд» и т. д. Что уж говорить о картинах официально названных эпопеями.

Возьмём другую сторону — Голливуд, где также малейшему эпизоду 2МВ придаётся смысловое значение сравни эпосу — где все наши хорошие, а вот не наши — злодеи.

И только у нас бессмысленно и беспощадно продолжают ковырять раны изображая из себя независимых творцов, собирая и показывая лишь депрессивную часть истории, без развития сюжета в светлую сторону. Посмотрим на классику советского кинематографа: в «Летят журавли» страшная сцена гибели персонажа Баталова — но финал — Победа со слезами на глазах. В «Отце солдата» — виноградная лоза на фоне разрушенного города. Везде присутствует вера в лучшее — не говоря уже о голливудских хэппи эндах — а в разбираемом фильме только уныние, обречённость ещё и поддерживаемая из фильма в фильм у Угольникова заунывной закадровой музыкой — зудящей без перерыва весь фильм: «Все умрут — а кто не умрёт тот пожалеет».

Боёвка — это пипец, окопы подразделения на полянке шириной метров 100 в лесу — сзади лес и спереди лес, откуда и наступают немцы. Все атаки и контр-атаки происходят на пятаке метров 75, за которые нещадно бьются стороны. Тут мы видим полное не слияние авторов с пролетариями — неизвестно им как последние 2 года бьются не за полянки, а за неширокие лесополосы. Дальше — расчёт поспевает к орудию только минут через 5 после начала боя. Свои танки появляются и исчезают как половцы с печенегами, такие же миномёты. Зато присутствует истерика интеллигента в бою.

Не сумели передать авторы тот подъём самоотверженности приведший их персонажей в ополчение, утопив их развитие в личностных дрязгах и общей атмосфере уныния и обречённости — это да, удалось.

Кроме переживаний индивидуальностей на экране мы видим отснятый сбор реконструкторов разыгрывающих ВОВ с таким воодушевление, что команды совсем не похожи на команды — просто орёт человек в форме что-то.

Ну и походя, уже традиционно — ну как без этого! — репрессии, испугался — как отче наш для тварцующей интеллигенции.

2 из 10