На Всемирной выставке, проходившей в 1900 году в Париже, московский парикмахер Иван Андреев (настоящая фамилия Козырев) завоевал золотую и серебряную медали за создание образцов мужской и женской причёсок. Русский «профессор парикмахерского дела» публично недоумевал перед английской прессой: почему Шерлок Холмс, оценивая собеседника, не анализировал его причёску, а у мужчин ещё и усы с бородой? Ведь причёска, как рентген, мгновенно и точно выявит возраст, состояние здоровья и кошелька человека, его вкусы, привычки, характер, религиозность и социальное положение. А у мужчин выявит ещё и отношение к воинской службе и укажет даже принадлежность к роду войск.

Великие парикмахеры

Журнал: Тайны 20-го века №37, сентябрь 2018 года
Рубрика: Неизвестное об известном
Автор: Александр Смирнов

Отсутствие причёски — тоже признак

В античных Афинах и в Спарте наголо брили только рабов. Свободные люди в те времена с 18 лет вообще не стриглись, только подравнивали космы. В Средние века кавказские горцы, турки и татары брились наголо — жарко было под папахами и чалмами. Их противники — казаки — тоже страдали от зноя, но как отличить своего от врага в сутолоке сабельной рубки? Вот и стали отращивать чубы: запорожцы — на макушке (так называемый оселедец), донцы — надо лбом. Чуть позже чуб стал отличительным признаком принадлежности к казачьему сословию.
В допетровской Руси цирюльники трудились при общественных банях — мужчин стригли и подравнивали им усы и бороду перед парилкой. Женщин, что коротко стриглись, в Московии могли приравнять к колдуньям — со всеми вытекающими последствиями.
А во второй половине XIX века в России короткая женская причёска называлась в народе «учёной стрижкой». Поскольку она стала признаком девушек, обучавшихся в первом высшем женском учебном заведении страны — на Бестужевских курсах.
Позже, в начале XX века, коротко стриглись женщины, демонстрировавшие свою независимость и стремление к образованию.
Ещё 100 лет назад профессия цирюльника была высоким искусством. Неудивительно, что за бритвы и ножницы подчас брались весьма известные, а то и высокопоставленные особы.

Брадобрей Пётр I

Первым, кому состриг бороду вернувшийся из Великого посольства Пётр, был боярин Алексей Шеин. Верные царёвы сподвижники Александр Меншиков и боярин Алексей Головин предусмотрительно побрились сами. Причина необычной страсти молодого самодержца к брадобритию заключалась в том, что «босые» лица были в конце XVII века знаком принадлежности к протестантской религии. Католики против бород ничего не имели, и щеки без растительности являлись для протестантов своеобразным знаком — мол, это свой. Не совсем, правда, ясно, почему Пётр Алексеевич мог так уж проникнуться симпатией к протестантам…
С женскими прическами в эпоху «великих реформ» на Руси было сложнее. Ещё не был заложен Петербург, а в Москве уже плясали на знаменитых ассамблеях. Всё бы хорошо, но на всех танцевавших менуэты дам в Москве в 1701 году была одна-единственная «уборщица женских волос», как называли первую женщину — мастера по женским прическам. Её имени история не сохранила, только известно, что прибыла она из солнечной Италии. Но московская клиентура занимала к ней очередь за три дня до начала ассамблеи. Любая созданная ею причёска больше не повторялась. Но и брала итальянка за каждую голову от 3 до 15 рублей — сумма по ценам начала XVIII века немалая. А в боярской семье помимо самой боярыни обычно ещё было несколько дочерей, которых царский указ обязывал также присутствовать на ассамблее. Ассамблеи же Пётр I любил и велел устраивать их часто. Так что о заработках ловкой итальянки можно только гадать.
Как спали с такими эксклюзивными прическами боярыни и боярышни? Только сидя, опасаясь разрушить сложнейшую конструкцию на голове. Кстати, первая русская императрица — Екатерина Алексеевна — размещала драгоценные украшения на левой стороне причёски. Следовательно, всем остальным дамам на ассамблее было разрешено носить украшения исключительно на правой стороне.

Самая дорогая укладка в мире

В давние времена дамские локоны закатывали в бумажные папильотки — предшественницы современных бигуди. Хитроумный дипломат Европы Шарль Морис де Талейран (1754-1838) был влюблён в знаменитую парижскую куртизанку Иду Сент-Эльм. Однажды, в порыве страсти слегка разворошив её причёску, он решил исправить положение и принялся самолично накручивать её локоны на бумажные папильотки. Но, как выяснилось, в качестве бумажек Талейран использовал… денежные купюры. После свидания куртизанка подсчитала, на какую сумму накрутил ей локонов щедрый в буквальном смысле слова поклонник. И ахнула! Сумма составляла 200 тысяч франков. Представьте себе 200 тысяч современных долларов США наличными и решите — много это или мало? В канун Великой французской революции на эти деньги во Франции можно было купить приличное имение.
Кстати, о Французской революции. Сподвижники Робеспьера и Марата стриглись коротко, ухаживать за изысканными прическами им было некогда. Защитники французской короны, наоборот, щеголяли локонами, тратя массу времени на уход за ними. Может быть, оттого они и проиграли гражданскую войну и не уберегли монархию?

Скромные миллионеры

«Брадобрей Пётр I» или «парикмахер Талейран» со временем стали героями исторических анекдотов. Бурный же XVIII век дал шанс быстро обогатиться настоящим предприимчивым и изобретательным куаферам Европы. В XX веке трудно было, побрившись, уйти из парикмахерской и не воспользоваться одеколоном. Его изобретателем стал итальянский торговец Джованни Мария Фарина из Пьемонта. Одеколон — eau de Cologne — в буквальном переводе означает «кёльнская вода». Почему именно кёльнская?
В 1705 году в этот германский город прибыл 20-летний итальянец и начал торговлю на городской площади. Чем торговал? Придуманной им смесью из спирта и ароматических масел. Нет, духи для дам были уже давно в обиходе, и Джованни предложил ароматную жидкость для мужчин. Одеколон был необходим не только как парфюм, но и как обеззараживающая жидкость при почти неизбежных порезах лица при бритьё.
1709 год — дата рождения современного одеколона. В тот год Джованни Фарина зарегистрировал торговую марку своего изобретения. Импульс торговле диковинным ещё составом дала Семилетняя война (1756-1763). В её годы германские офицеры очень нуждались в одеколоне в походных условиях.
К 1818 году в Германии было уже 60 магазинов, торговавших одеколоном, но только в трёх из них продавали настоящий продукт под названием «Фарина». В остальных сбывали, говоря современным языком, фальсификат. Это был дешёвый заменитель для солдат и прочих низших сословий.
Рецепт настоящего, благородного одеколона знали всего 10 потомков Джованни. Сам великий химик скончался в 1766 году в возрасте 80 лет, оставив наследникам легендарный рецепт и оборотный капитал в полтора миллиона марок золотом.
Но по богатству его обогнал современник-коллега, английский парикмахер из Манчестера Ричард Аркрайт. Он скончался в 1792 году, нажив капитал в 12 миллионов фунтов. Для Англии того времени сумма неслыханная! Не многие банкиры и аристократы Великобритании могли бы соперничать с цирюльником в богатстве.
Родился будущий миллионер в том же городе — в 1733 году в семье небогатого владельца парикмахерской. Чем же он заработал такой капитал? Изобрёл бумагопрядильный станок, который мог обрабатывать хлопчатую бумагу, используемую клиентками его парикмахерской под папильотки. То есть додумался использовать отходы своего парикмахерского дела как вторичное сырьё.

Все на забастовку!

В начале XX века профессиональный союз парикмахеров Петербурга и Москвы призывал коллег и клиентов бойкотировать газету «Русь», поскольку редакция не поддержала его требование об ограничении рабочего дня столичных цирюльников 12 часами и о запрете работы по воскресеньям и праздникам. Против этого выступали хозяева парикмахерских, так как озаботиться своей причёской и бородой клиенты спешили именно в праздничные дни. А предоставить компенсирующий выходной в другой день недели они не желали.
В итоге только в Москве в 1910 году закрылись 16 известных парикмахерских — персонал объявил забастовку. Кто остался в выигрыше? Те хозяева, что проявили гибкость в отношениях с персоналом.